Черный полог ночи был сорван осенним солнцем добрых четыре часа назад, но плотные шторы сохраняли мрак в небольшой спальне, хозяин которой уже успел раз пять глаза открыть, правда, лишь для того, чтобы лениво зевнуть, на другой бок перевернуться, укрыться потеплее и опять веки сомкнуть. В конце концов, Мише уже не надо было вставать спозаранку, дабы физкультуру сделать и на пробежку отправиться, нынче перед ним возник сплошной простор - делай чего хочешь, живи как хочешь... только вот проблема.
Миша не хотел ровным счетом н-и-ч-е-г-о.

В "берлоге" застрекотал телефонный аппарат, столь резко и звонко, что юноша аж вздрогнул и снова глаза распахнул. "Такую дуру на вибрацию не поставишь" - постепенно просыпался обленившийся разум и Пожарский нехотя начал противиться неге сна, ибо звуки не утихали. Каждое утро он слышал их в десять часов дня - это отец проверял ушел ли его отпрыск на учебу или нет. Ловушка для совсем уж дураков, но Александр Пожарский в отношении сына гениальностью не блистал, иначе бы давно уже прекратил одобрять его игры в самостоятельность.
Парень сладко потянулся и зевнул, всё еще лежа на кровати. В отличии от большинства школьников, начинающих в такие моменты думать над предстоящими уроками, Миша проявлял стоическое спокойствие, никакого недовольства перед "очередным будним днем" у него не было - да и с чего бы? уже семнадцать учебных дней пропустил в новом году. Наконец, он откинул одеяло и сел на кровати, поморщившись, когда ступни холодного паркета коснулись.
- Да где же вы? - спросил у темноты Миша, голос которого по утру был низким.
Нашарить ногами сбежавшие тапки не удалось и пришлось включить торшер, отчего юнец заморгал и глаза зачесал, привыкая к мягкому свету. Через несколько мгновений почти нагой юноша дошаркал до окна и раздвинул шторы. На его лице мелькнула тень какой-то чудной душевной усталости, когда он увидел этот серый пейзаж богом забытой глубинки. Кому-то сия "картина маслом" могла показаться мирной и успокаивающей утопией, но для Пожарского городок стал олицетворением его самого, лишенного любых радужных перспектив, с легко читаемым будущим. Все здесь казалось Михаилу скучным и депрессивным - "сплошная тоска" - с этой мыслью парень то ли фыркнул, то ли шумно выдохнул и открыл деревянную форточку, отогнав от себя ненужные мысли.
Не умей он переключаться, то давно бы руки на себя наложил.

Через полчаса юноша, облачившийся в черную футболку с тигром на груди, снимал свистящий чайник с плиты. Он уже успел и в душе помыться, и зубы почистить, а теперь неторопливо заваривал чай, не обращая внимания на то, что время неслось со скоростью стрелы и к своему концу подходил второй урок - куда там! он даже не знал название оного, к слову, и следующего тоже. Зато чай удалось заварить на славу - черный, с мятой и шиповником, которые родители с участка собрали. Кофе парень не пил, из-за наставлений тренера, а когда стало всё равно, то напиток оказался жутко горьким и никакого бодрящего эффекта на организм не оказывал. Размешивая сахар и безбожно стуча маленькой ложкой по стенкам чашки, Миша размышлял о том, стоит ли ему сегодня в школу идти. Новая классная руководительница была гораздо хлеще предыдущей и не потому, что отличалась "умом и сообразительностью", нет, всё дело в том, что Майя Рыбникова для Миши была человеком не чужим и имела над ним треклятое влияние, которого хватало, чтобы совесть пробудить, правда, бунтарские чувства всё еще пытались противиться новому положению дел. "И ведь хер скажешь чего этой Рыбине, развоняется и на уши насядет, - Михаил, на лице которого отражалось недовольство от необходимости размышлять над такими пустяками по утру, обвел языком внутреннюю сторону губ и, взяв чашку со стола, включил радио. Ему всегда нравился шум на фоне и не важно какого сорта, - Ладно, шут бы с ней, всё равно делать нечего". С такими мыслями Миша покончил с нехитрым завтраком, после которого приступил к сборам. Скарб в виде учебников, тетрадей и прочей муры он с собой не таскал, как и пакет со сменкой - прошли уже те времена, когда мальчик в пиджаке однобортном и галстучке щеголял - нынче юноша наряжался в джинсы с дырками на коленях, кроссовки с высоким язычком и новомодные толстовки с кепками, а неизменными изюминками в его имидже были наушники, серьга и фенечка, подаренная лучшим другом, а вернее подругой.

До школы он добирался на скейте, поверхность коего полнилась наклейками с изображением графити. Шел разгар рабочего дня и на улице невысокому мальцу встречались только ленивые бабки, сидящие на лавках и судачащие о каждой пылинке. Некогда Миша был любимчиком подобных старушек, но теперь чувствовал на себе их неодобрительные взгляды, на которые если и обращал внимания, то токмо показывая козу и язык высунутый. Слава Богу, что сегодня обошлось без таких выкрутасов и ни одна бабка охнуть не успела с "безобразника шебутного", добравшегося до своей школы без приключений.
Странное это было здание, сочетающие в себе ворох мрачных историй и чуть ли не центр жизнь Энска. Тихие уроки, шумные перемены - всё это было неплохим времяпрепровождением, ровно до тех пор, пока однообразно разнообразные рожи сереньких учеников да учителей не начинали не в меру прогрессивного парня выбешивать. Мало общих тем у него было со своими сверстниками, еще меньше с учителями, большая часть из которых была местными и смотрела на него, как на скомороха. И главная проблема в том, что свет недостижимой мечты рисовал эту картину. Будто рухнул в самый низ телесно, оставшись сердцем где-то там, в метафизических высотах. На всё Пожар взирал свысока и через призму своего самомнения, а потому-то и окружающее пространство вместе с людьми оказывалось черно белым, без всяких радужных причесок да байков.
Вот и сейчас, за массивной дверью его встретила геморроидальное лицо охранника, что в первый миг взглянул на непутевого ученика строго, но поняв, кто перед ним, тут же нацепил лакейскую улыбку. И дело не столько в отцовской фамилии, сколько в хитрожопости "Михаи га Александ говича" - картавящий охранник называл его только так, ибо Пожарский при первой же возможности задобрил сию морду "гостинцами", накидав ему алкашки и сигарет "по самое не хочу", дабы каждый раз отмазки не придумывать. Мужик дураком не был и понял всё быстро, а потому с радостью закрывал глаза на внезапные появления и отлучки Миши.
Бодрой, мощной походкой парень шагал по бетонному коридору первого этажа, направляясь к лестнице. За пазухой Тигренок всё так же держал скейт и имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, которое он производит на других. Кроссовки коротко свистнули, когда старшеклассник резко остановился у расписания. Парень прищурился, отыскивая столбик со своим классом и силясь вспомнить какой сегодня день недели. "Русич? Не-е, к этому пропитому не пойду, - дальше шло обж и его сам бог велел посетить. - Сиди себе, трепись, пока толстяк свои истории травит". План действий был готов и оставалось дело за малым - дождаться конца урока. Мест подходящих хватало, но желание курить помогло с выбором. В талкане для мальчишек его палили, а вот для девчонок еще ни разу, да и девицы уже к гостям привыкли. Посему, быстро проехавшись по второму этажу на скейте до ближайшего туалета, парень залетел в уборную, отпустив скейт в свободную поездку и закрыв за собой дверь, после чего, насвистывая любимую мелодию, остановился подле подоконника, доставая пачку сигарет, из которой зажигалку извлек.
- Та шоб тебя, - раздраженно пробубнил Миша себе под нос, пытаясь огня добиться от главной подруги каждого курильщика.