- Ну и нахуя они мне?
Задал Тима вопрос в пустоту холостяцкой квартирки, вертя в пальцах втюханную отчимом пачку резинок. Нет, технически-то понятно, что на этот самый орган. Вот только в планы Воронова на этот вечер совершенно не входило склонять Мураеву к соитию. Более того, ему даже сама эта мысль в голову не пришла, пока отчим, ехидно улыбаясь, не всучил ему эту пачку. Ещё и волосы на голове, и без того вечно взъерошенные, растрепал. С видом почти карикатурной отеческой гордости за нерадивого отпрыска, который наконец дозрел до приглашения домой девочек. По правде говоря, Тимон давным давно дозрел, гормон-то играет. Вот только подходящих кандидатур вокруг как-то не наблюдалось, а в голову парню как-то и не приходило вовсе пытаться строить какие-то отношения с противоположным полом только лишь ради удовлетворения своих потребностей. Дело было даже не в морали, о которой Тима особо не думал. Просто тратить такое количество времени, сил и денег только на то, чтоб иметь перспективу кому-нибудь присунуть было в его понимании нерационально. В конце концов, можно просто пойти погулять, а уж на самый худой конец есть старая-добрая порнуха, стопка журналов с которой надёжно спрятана под кроватью.

Рина уже скоро должна была объявиться. Воронов по-хозяйски оглядел помещение. Матерь божья, какой же душераздирающий пиздец. Ну, а чего ожидать от квартирки, которую содержат брошенный муж и его брошенный пасынок? Горы мусора, клочья пыли, какие-то непонятные коробки, обветшалая мебель, запятнанный пол, закопчённый потолок. И очень характерный специфический запах со стороны кухни, в котором сплелись аппетитные нотки чисто мужицких кулинарных изысков и какой-то залежалой мертвечины, которую, чтоб выбросить, ещё надо найти. В общем, да, душераздирающий пиздец. Тимон взглянул на часы и охнул. До времени, на которое они с Ариной договорились, оставалось минут двадцать, если не меньше. Кажется, кому-то придётся убираться так, как никогда в жизни прежде. Чтоб хотя бы приблизить жилище к подобию человеческого.

- Так, бля. Ладно. - Твёрдо сказал он сам себе, закатывая рукава, после чего заметался по дому туда-сюда, преодолевая вторую электровениковую скорость. Это - туда, то - сюда. А вот это непонятное говно - в мусорный мешок и с глаз долой. О, а вот и давно пропавший без вести второй носок! А вот и аналогичный из другой пары! Надо же, а ведь иногда прибираться на хате бывает даже увлекательно. А вот от этого, видимо, и пасло мертвечиной. Фу, какая мерзость ебучая! Отправляйся в окно! Что это вообще было? Судя по всему, до неузнаваемости сгнившая сельдь, покрывшаяся сразу несколькими сортами плесени, которой они с отчимом когда-то обыскались, а потом благополучно забыли и забили. Ладно, попрыскать освежителем из сортира, и вроде как жить можно. В тимоновой комнате, правда, вещи как были раскиданы, так и валяются, но заморачиваться этим времени уже нет, а проделанной работы для божеского вида, вроде как, хватает. По крайней мере, в представлениях Воронова.

Он взглянул на часы ещё раз. Кажется, успел вовремя.

Затаив дыхание, сам не зная, почему, Воронов смотрел на часы и ждал звонка в дверь. И вот он ждал-ждал, а когда тот наконец соизволил прозвенеть, Тимон ринулся к двери, но на полпути тормознул, хлопнул себя по лбу, развернулся к кухне, налил воды в чайник, поставил его на огонь и снова ринулся к двери. Щёлкнул замок.
- Привет, Мураева... - Бросил тяжело дыша парень, отчаянно делая вид, что вовсе даже и не запыхался, и не волнуется, и даже не особо ждал, что Арина придёт. - Извини за беспорядок.
Последнее было ну совсем уж крайним кокетством, учитывая, как ещё четверть часа назад Воронов носился по дому в попытке устранить беспорядок куда больший. Однако, что же теперь? Относительную чистоту он организовал, чайник поставил. Пока в голове скрипели ржавые шестерёнки, Тимон почему-то избегал длительного зрительного контакта со своей гостьей. Шутка ли, девчонка в его доме! Точно, девчонка. Вспомнил! Он где-то то ли читал, то ли слышал, то ли в кино видел, что, встречая девочек, надо принимать у них куртку.
- Ну, это... Давай куртку, я повешу. - Кошмар, до чего же неловко. - На, вот, ещё тапки держи. А то пол не очень чистый. - И он положил перед девушкой пару потёртых мохнатых тапочек, вполне гостевых, что для их с отчимом дома было даже немного странно.

Теперь, когда Мураева пришла, он ещё раз окинул взглядом помещение и сразу заметил множество погрешностей в качестве своей уборки. Неужели женщина и правда оказывает такое мистическое влияние на мужчину и его дом только переступив порог? Ну хоть больше не воняет мертвечиной, это уже плюс. И хотя умом Тима понимал, что Рина, раз уж пришла, никуда не убежит, да и думать о нём хуже вряд ли станет, он всё равно беспокоился. Беспокоился, сам толком не знал, от чего. Наверно, в глубине души ему всё же было несколько жутковато пускать кого-то в свой замызганный мирок, который и домом-то с большой натяжкой назвать можно. Неужели это действительно то место, где ему хотелось бы жить, куда хотелось бы приводить Мураеву, или кого бы то ни было ещё? А оно вообще существует? Больше похоже на какой-то склад не очень полезных вещей и совсем бесполезных воспоминаний, которыми как-то стрёмно делиться. Да, не очень похоже на те восторженные ощущения, которые он сам себе нафантазировал до прихода Арины. А теперь не гнать же её отсюда. Ну да, стало чуть-чуть тоскливо, с другой стороны, она всё-таки пришла. Это его очень радует. Наконец, он улыбнулся, уже не отводя взгляда в сторону.

- Ну, вот как-то так и живу. Обычно тут ещё отчим туда-сюда топает, но, ты не бойся, я его до поздней ночи спровадил. Ща покажу, где тут чё. - Он принялся указывать то туда, то сюда. - Там кухня, где чайник шумит. Вот здесь - срать и руки мыть. Вот тут моя комната, а во-он та - отчима, туда ходить не надо.
Чуть потоптавшись в прихожей, Тима с глуповатым выражением лица почесал затылок.
- Кекс хочешь? Он немного подсох, но вкусный.

- А, ну да. Мама. - Тихо и мрачно проговорил парень, отводя глаза куда-то в сторону, когда зашумела вода. Нет, Мураеву за упоминание больной темы винить не следует. Он же сам как-то не нашёл времени рассказать, что значение слова "мама" ему не очень понятно. Не нашёл поделиться своими мыслями, что мама - это тот самый невероятно жестокий человек, который обрекает тебя на скитания по недружелюбному миру, не сильно беспокоясь о том, как оно будет. Не говорил и того, что единственное для него подтверждение существования мамы - это он сам, и что хорошо это или плохо - большой такой вопрос. Нет, злиться на Мураеву за то, что она вонзила спицу ему в ментальные яички по незнанию, бессмысленно. Но если хочет знать, что там мама, пускай.

- Нет, Рин, не там. Она тут не живёт. Приезжает пару раз в год, если не реже. - Начал Тима, когда шум воды стих. Голос его... Не выражал эмоций? Нет, скорее звучал вымученно, будто уже устал выражать хоть какие-то эмоции на эту тему. - Живёт в дачном доме непонятно на какие деньги, ждёт там какого-то козла с зоны. Мужчину, блядь, мечты. Романтика, нахуй. Топором он кого-то захуячил, что ли, и сидит теперь. Мой родной папашка, кстати! - Знаете, как выглядят глаза у человека, который заплакал бы, если бы не выплакал всё, что можно, ещё много лет назад? Вот какими-то такими, совершенно сухими, но совершенно красными глазами смотрел Воронов на девушку, и улыбался совершенно невменозным оскалом.
- Вот тебе и мама. - Подытожил Тима, вздохнув. - Зато охуенно помогает найти общий язык с отчимом. Кинула нас обоих, сидим теперь тута. - Здесь он даже хихикнул. Не очень уверенно, правда, но лучше, чем снова и снова переживать в памяти, как это, когда ты остаёшься один с абсолютно чужим человеком на долгие месяцы, а когда появляется единственный близкий, то умом как будто всегда где-то не здесь. Да и близким человеком она никогда не была.

Вроде как вернув себе самообладание, Тимон проследовал на кухню, плеснул заварки в пару относительно чистых чашек, залил кипятком. Потом, чуть пошуршав, нашёл пару блюдец, отодрал ногтем какую-то присохшую к хлебному ножу гадость и, прихватив кекс, потащил всё это к двери, означенной как его.
- Ну, добро пожаловать, и не жалуйся! - Воскликнул он, легонько пиная дверь ногой.
Раскиданные шмотки, местами не прибранный мусор - всё это добавляло ощущения тесноты, но вместе с тем и какого-никакого уюта. Всё вместе оно даже выглядело чем-то похожим на гнездо, свитое прямо посреди комнаты. То гнездо, которое вьют себе одинокие парни, когда вырастают из подушечной крепости. Здесь даже был его собственный небольшой телевизор, найденный так же на свалке, используемый преимущественно ради игр.

Теперь Тимон, кажется, начал понимать, как ему так лихо удалось найти общий язык с Мураевой, хотя прежде он никогда особым даром дружиться с девчонками не обладал. Видимо, изначально было у них что-то общее, роднящее. Роднящее настолько, что было даже за интерес копать глубже и глубже, общаться больше и больше, чтоб находить новую и новую степень этого родства. Только о чём это всё? Неужели о том, что они оба - одинаково сломанные чьим-то чужим безумием недолюбленные и тяжело больные дети? Конечно, в голове у Тимы вся эта цепочка мыслей звучала далеко не так поэтично.
- Это что же, мы с тобой, типа, в одном корыте? Сидим в нём, оказывается, ещё до больницы? - Риторический вопрос был задан куда-то в сторону чашки у Рины в руках. Говорил он негромко, будто чтоб не перекрикивать собственные мысли. А мысли, в свою очередь, путаными тропками уводили его куда-то в себя. Буквально на языке вертелся ещё один риторический вопрос, но что-то подсказывало Тиме, что шуточное предположение, а не об одном ли и том же мужике с топором идёт речь, может оказаться не самым этичным и располагающим к непринуждённому общению. А Мураеву он пригласил, вроде, именно за ним. Или ему просто очень хотелось, чтоб в его берлоге побывала настоящая, живая девочка?

- А? Игры? Да, хуйня всякая... - Почти на автомате выдал Тимон, резко выдернутый из тяжких дум. Хотя, казалось бы. Звал-то он её именно в игры играть. - В смысле, не хуйня. Далеко~о не хуйня! - Тут Тима с головой нырнул в большой мешок возле маленького телевизора с приставкой, поочерёдно извлекая из него наиболее интересные картриджи. - Вон, морталкомбат, который ультимейт, вообще все герои на выбор! Или, вон, Алладин, можно по-очереди побегать... Тасманский дьявол туда же... О, рок-н-ролльные гоночки! Черепашки ниндзя...

Ещё немного, и Тима бы просто вывернул весь мешок на пол, равномерно распределив по открытому пространству пола всё содержимое. Лишний раз тем самым продемонстрировав, что парни - всегда мальчишки. Особенно у себя в берлоге и вопреки присутствию женщины. А может и не вопреки, а потому. Чёрт его знает, как оно устроено. Кажется, однако, что с перекладыванием картриджей Тима всё же через чур увлёкся. Так он вертелся и пригибался вокруг мешка, что впопыхах сунутая в карман пачка презервативов почти полностью из этого самого кармана да и высунулась. Да и на пол шлёпнулась. Да и прямо по направлению, где сидела Ринка. Ощущение, что в кармане чуть-чуть полегчало, дошло до Тимона не сразу. А когда дошло, ещё несколько секунд потребовалось на сопоставление фактов. Ещё секунда - как ни в чём не бывало поднять и положить обратно. Дальше по плану - стараться не меняться в цвете лица, делать вид, что ничего не произошло, и надеяться, что Мураева не успела заметить этот нелепый казус и напридумывать себе чёрт знает чего. Тимина-то натренированная фантазия в красках расписывала, чего там Ринка могла придумать!